Смотреть больше слов в «Философском энциклопедическом словаре»
(p. 1908) франц. этнолог, теоретик структурализма, создатель концепции структурной антропологии. Проф. ун-та в Сан-Паулу (1935-38), советник по вопросам культуры франц. посольства в США (1946-47), зам. директора Антропологического музея в Париже (1949-50), с 1959 проф. Коллеж де Франс. Философ по образованию, Л.-С. испытал влияние Ж.-Ж. Руссо, марксизма, психоанализа, Дюркгейма. Свою философскую позицию Л.-С. называет *сверхрационализмом*, который стремится интегрировать чувственное в рациональное. Истинная реальность, по Л.-С, никогда не дана субъекту в непосредственном опыте и постижима лишь путем моделирования бессознательных процессов. Философия есть, в сущности, *временный заместитель науки* последняя по мере своего развития успешно ассимилирует область философских проблем. Тем самым Л.-С. отказывается от радикального противопоставления философского и научного знания (как это делал экзистенциализм), но и не выводит (по примеру неопозитивизма) философию за пределы науки, полагая, что они взаимно переходят друг в друга. Саму науку он трактует при этом исключительно широко, включая в ее состав многие проблемы, традиционно считавшиеся чисто философскими. Так, основной задачей этнологии Л.-С, как и Руссо, считает изучение перехода от природы к культуре. Принимая характеристику философии аутентичного структурализма как *кантианства без трансцендентального субъекта*, он усматривает в факте отсутствия субъекта в своей концепции преимущество, позволяющее структурной антропологии получить прямой доступ к реальности объективированного мышления. Исключительно важное значение имеет в этой связи понятие бессознательного. Сознание, по Л.-С, существует лишь на пересечении множества бессознательных структур человеческого духа, каждая из которых соответствует определенному уровню социальной реальности. Ненаучность многих этнологических построений он усматривает в том, что они проработаны лишь на уровне сознания (которое Л.-С. вслед за психоанализом связывает с простой рационализацией), а не на бессознательном уровне, не подвластном прямому наблюдению. Интерес к бессознательным феноменам в значительной мере предопределяет выбор объектов структурного исследования, а именно: тотемизм, застольные манеры, правила присвоения имен и т.д. Общим для них является то, что как в первобытном, так и в современном обществе предписываемые ими правила *тщательно соблюдаются каждым, хотя их происхождение и реальные функции не становятся объектом рефлексивного исследования*. На материале мифов амер. индейцев Л.-С. удалось наиболее последовательно провести в жизнь антикартезианскую программу. Подводя итоги, он пишет, что исходный принцип картезианства *я мыслю, следовательно, я существую* есть не более чем точка в пространстве мифологического мышления: сознание замечательно не своей псевдосубстанциальностью, а тем, что оно служит опорой бессознательного, местом встречи его составляющих. Осмысляя проблему соотношения бессознательных структур и истории, Л.-С. утверждает, что осведомляться о смысле истории у исторического сознания бесполезно, ибо смысл открывается лишь на структурном уровне. В идее *структурной истории* речь идет о фактическом упразднении последней. Борьба с историей одновременно воспринимается Л.-С. как борьба с европейской философской традицией, приписывающей историческому измерению привилегированную ценность. Отказываясь признать тот факт, что наука есть исторически определенный способ производства знания, находящий выражение в сложном взаимодействии теоретических допущений, экспериментальных подтверждений и практического применения полученных результатов, Л.-С. в конечном итоге приходит к выводу о том, что *моделью самого конструктора моделей*, *структурой структур* и *последней опорой самой структурности* являются структуры человеческого мозга. Таков результат структуралистского употребления понятия бессознательного. Ориентируя гуманитарные науки на идеал естественнонаучной строгости, Л.-С. вместе с тем отрицает проводимое в неокантианстве различие между *объясняющими* и *понимающими* науками. Настаивая на единстве научного метода, он полагает, что гуманитарные науки станут науками в полном объеме тогда, когда полностью ассимилируют метод естественных наук. Поэтому различия между *бриколяжем* и *инженерией*, *неолитической* и *галилеевской* наукой носят не качественный, а количественный характер. Первые работают посредством знаков, а вторые с помощью понятий, однако достигаемые результаты одинаково научны и одинаково реальны. В случае *бриколяжа* речь идет о том, чтобы положить вторичные качества в основание истины, т.е. доказать, что определенный тип научности является прафеноменом человеческого мышления. Таким образом, воззрения Л.-С. на природу философского и научного знания отличает существенная и неразрешенная двойственность. С одной стороны, гуманитарные науки нацеливаются им на идеал естественнонаучной строгости. С другой стороны, Л.-С. настолько расширительно подходит к трактовке научного знания, включая в его состав области, в которых явление неотделимо от сущности, а наблюдатель от наблюдаемого, что наукой оказываются практически все известные формы мышления. Здесь существенное отличие структурной антропологии Л.-С. от других направлений структурализма. М.К. Рыклин Печальные тропики. Сокр. пер., 1984; Зарубежные исследования по семиотике фольклора. М.,1985; Структурная антропология. М.,1985; Первобытное мышление. М.,1994. Островский А.Б.Анализ мифов К.ЛевиСтроса: первобытное мышление и этнографический контекст // Советская этнография. 1984, № 5.... смотреть
(р. 1908) — фр. этнограф, основатель структурной антропологии. Сын художника, Л.-С. был восприимчив к эстетическим воздействиям. Этому способствовало и музыкальное образование, в особенности знакомство с Вагнером, к-рого Л.-С. позднее признает родоначальником структурного изучения мифов, и с рус. композитором и дирижером И. Ф. Стравинским. Хотя предметом исследования Л.-С. являются мышление и культура первобытных народов, его научные изыскания оказали влияние на развитие искусствознания, литературоведения и эстетической теории в целом. Л.-С. принадлежит разработка объективированных в мифах структур мышления первобытных народов и объясняющей их теории. Особенностью мифоло-гичного мышления, по Л.-С., является его относительная автономия от социальных инфраструктур, его закрытый характер. Понимание мифов обеспечивается тем, что каждый из них служит как бы метафорой др., раскрывающейся в результате внутренней перекодировки, моделью к-рой является внепо-нятийная структурность музыки. Неслучайно и свой труд «Мифологичные» Л--С. строит по аналогии с принципами музыкальной полифонии: «ария разорителя гнезд», «фуга пяти чувств», «кантата опоссума». Исследования Л.-С. проливают свет на единство эстетической культуры человечества. Общность социальных условий первобытных народов Америки, Юго-Восточной и Восточной Азии, Океании находит отражение в общности структур их мифов и первобытного изобразительного иск-ва, в частности, в симметричном развороте изображения на масках и лице (татуировка). По мере утраты мифом функционального значения на его основе формируется иск-во, к-рое использует его содержательные структуры в качестве формальных опор, наполняя их новым содержанием. Хотя ряд положений структурной антропологии Л.-С. остаются дискуссионными, разработанные им структурные методы исследования используются наряду с теорией информации и семиотикой при анализе худож. текстов. Мн. идеи и исследовательские программы Л.-С. перекликаются с подходами, выработанными в советской науке 20—30-х гг. Г. Г. Ш петом, Проппом, П. Г. Богатыревым, О. М. Фрейденберг, а также с эстетическими изысканиями Эйзенштейна и исследованиями Бахтина. Осн. труды Л.-С.: «Структурная антропология» (1958), «Мышление дикарей» (1962), «Мифологичные» (1964—71), «Пути масок» (1975).... смотреть